Записала Л. П. Засова
Было лето 1917 года. День выдался жаркий, в небе дрожало марево. Ветер, словно заплутал в густых сосновых лесах и, устав бродить по горам, спрятался от жаркого солнышка в чаще леса. В церкви шла вечерняя служба. Батюшка размеренно махал кадилом, поглядывая на склоненные головы в белых платочках.
-Ишь, одни бабы, -  сердито подумал батюшка. - Мужиков-то почтинет. Н-да, распустилась  паства,  в Божий час  работу  правят. Надо  на исповеди  построже спросить, да епитимью, на одного другого наложить, чтоб остальным неповадно было.
В окно бился и громко жужжал залетевший в открытую дверь храма шмель.
-  Миром Господу помолимся! - провозгласил батюшка. Вдруг раздался громкий топот сапог о чугунные плитыпола и в церковь вбежал запыхавшийся, серый от страха и пыли мужик.
- Православные, - осевшим голосом закричал он, испуганно таращась на батюшку, - гору прорвало!
- Чего мелешь! - хотел одёрнуть батюшка, но мужик развернулся и бегом выбежал из церкви.
Его страх передался всем собравшимся, и люди толпой ринулись к выходу. Батюшка истово перекрестился: -Господи, какое ещё испытание нам уготовил, иподхватив рясу, побежал вслед за людьми. Из кагинской горы «Плешинки»,  бил высоко вверх фонтан кипящей воды. Вокруг уже собралось полдеревни народа. Громко орал чей-то малец, по неосторожности, подошедший к фонтану слишком близко и ошпарившийся кипятком. Причитали испуганные бабы, тихо переговаривались мужики, глядя, как горячей водой размывает землю. Фонтан бил
до самой ночи.   -   Не к добру, то, - решили все. Село испуганно притихло: не мычали коровы, не орали петухи. Не играли в тот вечер гармошки на улицах и не пели девки озорных частушек. Старики качали седыми головами - не к добру это! Стояло лето 1917 года...

Кагинская быль«Спасатель».
Записала Л. П. Засова
Колхозный пастух Шура Черныш (так его звали по-улошному) удобно расположился на пригорке. Внизу, в ложбине меж гор, лениво бродило колхозное стадо. Отсюда оно было как на ладони. Вон бродит Красуля, изредка поднимая голову и принюхиваясь к чему-то. Вон любвеобильный бык Борька присмотрел себе новую «любовь». Черныш прищурил глаз:
-Так-так, это, кажись, Маруську облюбовал Борька. Вот те на, едрён-матрён, а   Верка   Сухова клялась-божилась,   что   Маруська уже покрылась. Ну, Верка,  облом тебе вышел, - усмехнулся Черныш. - За известие чекушечку поднесёшь. Он глубоко вдохнул свежий, настоянный на ароматах трав воздух,   поудобнее устроился на камне, оперся руками о кнутовище и положил голову на руки. Солнце уже не жгло, а нежно ласкало кожу лица и рук. Черныш ещё раз окинул взглядом всё стадо,  не убрела ли какая бурёнка. Стадо сгрудилось, некоторые коровы ложились, значит с часок полежат. Мысли в голове текли плавно, цепляясь друг за друга:
Воронка перековать надо, вот приеду домой, свожу в кузню.
В баньке бы помыться, попариться. Незабыть бы, веников наломать.
А Татьяна  поди, пельмешков наварит,  а к пельмешкам и рюмашку- другую можно пропустить. Следующую мысль он уже не додумал. Глаза закрылись, и сладкая дрёма охватила всё тело.
Очнулся Черныш от того, что кто-то хлопал его по щеке чем-то холодным.
Он открыл глаза и, повернув голову, замер от испуга. На правом плече висела змея. Концом хвоста она шлёпала его по щеке. Черныш резко вскочил, сбросив с себя змею, поднял зажатый в руке кнут и хотел уже ударить по змее, но краем глаза заметил какое-то движение слева. Он посмотрел туда и увидел большую чёрную гадюку, которая ползла к нему. Резким ударом кнута он перебил её туловище, а затем добил камнями. Вспомнил про первую змею и оглянулся в ту сторону,  прочь от него уползал уж, сердито или обиженно шипя. Чернышу стало вдруг жарко. Всё тело покрыл противный липкий пот, сказывался запоздалый страх.
- Вот  чего тятька-то  покойный нынче  приснился, в  гости звал, -  вспомнилось вдруг. Черныш повернулся к стаду, коровы уже поднялись и, щипая траву, двинулись в сторону фермы. Пастух вскинул на одно плечо рюкзак с остатками припасов, на другое  кнут и, вдруг, замер на месте от мысли:
- Это что же получается,  уж меня по щеке хлопал, чтоб разбудить? Выходит он меня от гадюки спас! Черныш посмотрел в ту сторону, куда уполз уж. Его уже нигде не было видно.
- Ну, прости, друг, - сказал Черныш, - я сразу непонял, что ты меня разбудить решил, чтобы спасти.  Чуть не убил тебя. Век тебя не забуду!

Быль «Странник»
(Последнее явление Николая Чудотворца вКаге).
Записала Л. П. Засова
За окном разгоралась тихая и ясная зорька. Ульяна подоила уже корову и теперь хлопотала у жарко пылающей печи. Она ловко орудовала ухватом, отставляя в сторону от огня чугунок с кипящей картошкой и котёл со щами. Поставила на загнетку большую чугунную сковороду (пусть
погреется пока) и стала раскатывать тесто. Раскатала шесть калачей, а из оставшегося теста стала лепить пирожки с кумузлыком. Представив, как будут рады её девчата (особенно сладкоежка Дуняшка), улыбнулась. В люльке мирно посапывал долгожданный сын Шурик.
- Что-то Григория долго нет, - мелькнула в голове мысль. - Угнал корову на выгон.  Не забыл – бы,  попросить пастуха присмотреть за Маруськой, что-то прихрамывает.
Тихо скрипнула дверь. Ульяна, не оборачиваясь, ужехотела спросить: «Что-то ты долго?».
Но за спиной чей-то мягкий, тихий голос произнёс:
- Мир вашему дому! Она выглянула из чуланчика и увидела невысокого, сухонького старичка с белой бородой, одетого в чистую белую полотняную рубаху и домотканые штаны.
- Проходи, дедушка, - пригласила Ульяна, мысленно удивляясь - откуда он взялся такую рань? Старичок уселся на краешек лавки и попросил: -Доченька, дай мне чего-нибудь поесть. Ульяна смутилась:
-Дедушка, да у меня ещё ничего не сварилось. -А ты дай мне хлебца и водицы, мне и хватит.  Ульяна налила в стакан свежей воды и отрезала ломоть хлеба. - Не обессудь, дедушка, - сказала она, ставя всё это на стол.
- Ничего, ничего. Да ты делай свои дела, печка, она ведь ждать не будет. Ульяна вновь захлопотала у печи, краем глаза наблюдая за старичком. Он степенно отламывал от краюхи маленькие кусочки и клал в рот, запивая водой из стакана.
- Ну, спасибо, дочка,накормила старика, - сказал он, спустя немного времени, - пора мне дальше идти.
- Дедушка, погоди  немного, сейчас пирожки поспеют, - сказала Ульяна, подхватив чапельником сковороду.
- Спасибо, дочка, на добром слове. Оставайся с Богом!  Снова тихо скрипнула дверь. Ульяна оглянулась, старичка уже не было. Она выглянула в окно, которое выходило во двор - из него были видны сенцы.  - Что-то дедушка долго не выходит, уж,  не упал ли он там? – подумала Ульяна и открыла дверь в сени. Они были пусты. - Как же я его проглядела? - удивилась она и побежала к окну,  которое выходило на улицу.
-Наверное, за ворота уже вышел, в какую сторону пойдёт? Чудной какой-то дедушка. На улице тоже никого не было. Одни куры мирно копались в пыли.  -   Да где же он? - забеспокоилась Ульяна. - Аль на огород пошёл? Она вышла во двор, подошла к воротам и увидела, что они на запоре. Из конюшни вышел Григорий, он, оказывается, там убирался.  - Ульян, ты свинье-то приготовила? Она меня чуть с ног не свалила, окаянная, - сказал он, подходя к жене. И, увидев странное выражение её лица, спросил:
- Ты чего, а?
- Гринь, ты тут дедушку не видел? Седенький такой, маленький. Щас только из избы вышел. Я думала, на огород пошёл, по нужде, может.
- Нет, тут никого не было. Дык я ворота-то на запор запер. Ульяна в раздумье постояла ещё немного и, вспомнив про пирожки, побежала в
избу. От порога её взгляд упал на стол, где кушал старичок. Ульяна не поверила своим глазам,  на столе стоял полный стакан воды и нетронутый ломоть хлеба!
- Гринь, - осевшим голосом сказала Ульяна вошедшему за ней мужу, - не иначе,  как это Николай Угодник был! Григорий перекрестился в святой угол. В избе вкусно пахло жареными пирожками.

Кагинская байка.
ЗаписалаЛ.П. Засова
Жили в Каге муж с женой. И была у них одна дочь. Звали её Варька. Тридцать лет уже ей. А замуж никто не берёт. Была Варька толстая, некрасивая,  да ещё ко всему слепенькая, и малость  блаженная. Вот однажды собрались родители на базар, Варьке наказывают:
- Мы приедем вечером, ты уже тут одна управляйся. В печи щи, каша, да кулага,  с голоду не помрёшь. Оставайся с Богом. И уехали.
Прознал   про то,  Васька Шерстень - хулиган  и  проказник ужасный. Подговорил он своих дружков:
-Давайте, робя, пойдём Варьку сватать, поедим и попьём вволю! Вот пришли они к Варьке.  -  Варька, мы тебя сватать пришли. Пойдёшь за Ваську замуж? Варька от счастья обмерла, замуж-то охота!
- Пойду,- говорит. - Ну, тогда тянуть нечего, давай, собирайся, поедем к жениху.  Варька, как могла, быстро оделась, потеплее, зима
на дворе, ноги в валенки.
-Готовая  я, - говорит.
Вывели ее, охальники,  на двор, посадили в коробушку и давай по двору возить,  вроде к жениху едут. Возили-возили, упарились.
-Тпруу, - кричат, - приехали!  Взяли Варьку под руки и опять в дом завели. - Раздевайся молодая,  - говорят, - за стол садиться
будем, за сговор выпить надо, обмыть. Усадили Варьку за стол, из печи щи, кашу, кулагу достали, уплетают за обе щеки да молодых нахваливают:
- Ох, наша молода и румяна, и бела. Варька,  сияет сидит, а как про ночь подумает, так и дыхание перехватывает.
Вот напились, наелись,  охальники,  пора лапти навострять,  скоро Варькины родители приедут.
Посадили Варьку на печку. Васька говорит:
- Как, мои,  укладутся, я к тебе на печку приду, а пока сиди, жди. Я по хозяйству пойду управиться. Были - и нет! Варька смирно сидит на печке, «молодого» ждёт. А на печке тепло, муха сонно жужжит. Варька пригрелась и уснула. Проснулась оттого, что дверь хлопнула. Слышит - по избе вроде как мужик с бабой ходят, разговаривают.
- Наверно, свёкор со свекровью пришли, - подумала Варька. Страшно стало Варьке, ну как её сейчас турнут домой, зачем им слепая сноха.
Притаилась Варька, делает вид, что спит. Мать заглянула на печку, Варька спит, будить её не стала, подивилась только:
- На столе бардак, вроде десять человек ели. И кашу, и кулагу съели, осталось щей немного. Подруги штоль  приходили?
А Варька на печке лежала, лежала, да немного осмелела, -  раз сразу не выгнали, теперя уже не выгонят. Одно чудно Варьке,  голоса у свёкра со свекровью,  ну прям,  как у её родителей.
- Когда же спать-то они укладутся, топочутся и топочутся, - с досадой думает Варька.
От предвкушения близкой ночи сердце у неё сладко замирало, а по телу ползали мурашки. Варька опустила ноги с печки в проулочек, села и стала громко зевать:
-Э-хе-хе. Через некоторое время снова - э-хе-хе. «Свёкор» со «свекровью» молчат.
- У тяти уже наверно спать легли, - говорит Варька.
Мать ошарашено посмотрела на отца и спросила:
-А ты где?
-Замужем, - отвечает Варька.
-За каким чёртом? - обозлилась мать
-За твоим сыном!...
Двоюродных братьев-то у Варьки много было. Подкараулили они Ваську Шерстня в тёмном переулке и намяли бока. - Не смейся над убогой.                   Васька потом неделю на посиделках не появлялся - отлеживался. А потом ничего, с него всё как с гуся вода.